Кинтер только что ножкой не шаркнул. Не без помощи Тиэль быстро отойдя от влюбленной горячки, юноша явил вполне живой, деятельный и проказливый нрав. Да и скупцом, судя по толщине переданного Тиэль кошелька, он не был.

— Барон, экипаж, чтобы доставить меня домой, дашь? — уточнила эльфийка.

— Конечно. А ты не останешься на ужин? Мы бы лейдин матушке все сообща поведали, — немножко растерялся и чуток оробел барон.

— Нет-нет, это лишнее. Все подробности разоблачения твоей почти невесты поможет поведать Нартар. И… — Тиэль озорно улыбнулась, — я бы еще рассказала лейдин Сольмерин о подвиге Брисмиса. Пусть тоже подумает, как наградить отважного дворецкого!

— Преподнести матушке сразу две миссии одновременно? — заметно оживился юноша, несмотря на внешнюю браваду опасавшийся разговора с родительницей. Признавать свои ошибки, даже если мать в желании оберечь тебя от таковых преступила закон, неприятно. Мама-то все сделала лишь ради сына, пока тот плавал в луже вонючих иллюзий, считая себя парящим в поднебесье!

Пытаясь оттянуть момент «казни», Кинтер лично проводил эльфийку до экипажа. Какими обходными путями он добирался до апартаментов родительницы или вообще решил отложить объяснения на потом, Тиэль уже не интересовало. Она, что взять с эльфийки-маньячки, уже думала над тем, когда составить еще одну порцию питательной смеси для любимчика-мэллорна, чей листик сегодня так помог.

Дома Тиэль ссадила с плеча спешившую на кухню паучиху и направилась в кабинет. Именно там, в столе, эльфийка хранила все свои деньги. Зачем сейф в доме Проклятого Графа? Жуткая слава призрака и могущество дома, впитавшего в себя часть силы духа, охраняла имущество надежнее самых сильных чар и бдительных стражей.

Тиэль села в высокое кресло, достала мешочек, преподнесенный Взирающим. В тот день, когда он расплачивался за свое спасение, Тиэль мельком глянула на россыпь серебряных монеток и затянула завязки. Сейчас же собралась пересчитать оба гонорара и решить, что из доступных средств можно безболезненно потратить на оранжерею.

Перевернув первый мешочек, эльфийка высыпала монетки на стол и рассмеялась.

— Ты чего, золотой жар подхватила? — удивился вездесущий Адрис реакции почти равнодушной к деньгам эльфийки. Уж ее-то в людском банальном пороке он не заподозрил бы никогда.

— Над собственной глупостью смеюсь. — Тиэль ткнула пальчиком в солнечно поблескивающий холмик монет. — Думала, Ксар со мной серебром расплатился.

— Золота явно больше трех четвертей, — навскидку оценил звонкую горку призрак.

— Вот над тем и смеюсь. Внимательнее была бы, давно уж подкормку бы купила.

— Что ты за девушка? Тебе о побрякушках, платьях и прочих милых вещицах думать полагается, а ты все про свою оранжерею талдычишь, — посетовал Адрис. — Нет, я знаю, что она для тебя средство выживания и прибыли, но все же, Тиэль…

— Адрис, оранжерея для меня кусочек дома, — тихо и серьезно промолвила эльфийка. — Он не выживет без меня, а я — без него. Украшения и наряды меня никогда не прельщали даже в Дивнолесье, как не прельщало и общество большинства сородичей. Всему этому я предпочитала лесные тропы. А теперь-то и подавно. Для кого мне наряжаться?

— Для себя, — резко, почти зло ответил призрак.

— Для себя я одеваюсь удобно, этого довольно, — мягко возразила Тиэль и, быстро рассортировав монетки на две кучки: серебро и золото по отдельности, ссыпала деньги в два мешочка. Теперь, спасибо Взирающему и барону Фрогиану, можно не думать о средствах к существованию!

— Да, в последние деньки монетки к твоим рукам буквально сами липнут, с тех пор как эта девица венцом расплатилась! — пробормотал Адрис и вскинулся, осененный идеей: — Магия реликвии достаток притягивает?

— Не совсем так, и в то же время толика правды в твоих словах есть, — оценила предположение духа Тиэль. — Одно из свойств венца владык Эльглеас не притяжение денег, а сохранение и процветание Дивнолесья. Венец из пустоты не вытащит ни золота, ни благополучия. Он лишь дает возможность проявиться возможностям, выбрать из бесконечной сети плетений нитей судьбы те, которые окажутся наиболее подходящими для тех целей, ради которых он был сотворен.

— Что ж этот замечательный ободок твоему прадеду в Великую Войну Народов не помог путь верный выбрать?

— В смутные времена вражды и битв не бывает верных путей без крови и мук. Скорее всего, мой предок, носитель венца, вольно или невольно избрал лучший. А что он кончился для него смертью в бою, так венец не щит. Нет смысла гадать ныне, какими были бы худшие дороги.

— Мудрено, как и почти все у вас, эльфов, но главное, чтобы действовало и тебя на поле боя не притащило, — мотнул головой Адрис.

— Кстати, о нас, об эльфах, — всплыла в памяти Тиэль причина оплаты и вопрос заодно. — Как ты понял, что Злитаэль не эльфийка?

— Ты-то тоже поняла, — озадаченно нахмурился призрак.

— Эльфы обычно чувствуют друг друга, потому, даже не узри я цветов ее души и не обоняй обманщицу, истину установила бы. Но ты человек… был, а теперь призрак человека, — начала рассуждать Тиэль, ничуть не собираясь обидеть собеседника, лишь констатируя факт.

— Возможно, потому и понял, что призрак, — развел руками Адрис, все-таки чуть поморщившись при словах «человек… был». — Не знаю. Я привык, что с тобой рядом все равно как в лесу. Все время какой-то едва слышный шелест краем уха слышен. А рядом с этой девкой, как и с любой другой, — мертвая тишина. Как она в приемную барона вошла, так сразу и понял: не эльфийка!

— Или так на тебя снова повлияла та самая связь, о которой говорил Криспин, — в конце концов решила Тиэль.

Любопытно, конечно, было бы проверить способности Адриса на других эльфах, но шататься по городу и пытаться выловить на его улицах так тщательно избегаемых уже почти год сородичей эльфийка все равно не стала бы. Общество юного мэллорна стало для нее лучшей заменой тем, кто столь равнодушно отнесся к ее изгнанию.

— И ты опять собираешься потратить все деньги на оранжерею? — уточнил Адрис.

— Что-то надо оставить, но большую часть потрачу. Мэллорну надо расти! Его сила — это моя сила и здоровье, — объяснила Тиэль.

— Ясно, — неожиданно серьезно согласился призрак и, сделав кругов пять по кабинету, не обращая особого внимания на то, как и через что проходит его призрачное тело, смущенно пробормотал:

— Тиэль, всех моих сокровищ я тебе не открываю и не дарю, кто его знает, может, меня здесь клады тайные и держат большей частью. Мстить-то уже некому. Не хочу рисковать. Но на втором этаже особняка за гобеленом с единорогом тайник есть. Я там кое-какие деньжата на непредвиденный случай хранил. И еще в подвале, за самой большой бочкой в левом дальнем углу — ларец с кое-какими безделушками. Не-не, не фамильные. Так, покупал от случая к случаю приглянувшиеся вещицы, когда в кошельке звенело. В камешках я всегда толк знал. Хочешь — носи, не хочешь — продай.

— Благодарю, Адрис, — серьезно, без намека на улыбку или алчное нетерпение ответила эльфийка, на миг приложив ладонь к груди. — Я найду применение твоему подарку. Что-нибудь хочешь взамен?

— Ничего не надо. Но если опять куда-нибудь влезть надумаешь, меня с собой приглашай. Я уж и забыл, когда в последний раз так развлекался. Не дуэль, не бор… то есть не попойка в кабаке, но тоже неплохо.

— О да, такого развлечения я организовать тебе не могу. Ни опыта, ни желания его приобретать в подобных переделках у меня нет, — охотно согласилась Тиэль.

Если представить себя поединщиком с кинжалом в руке она с превеликим трудом еще могла (кое-чему дедушка научил), то особой, ищущей развлечений в кабаке или «бор…», — никак. Эльфийка даже помотала головой, вытряхивая из сознания причудливую череду комических образов, решительно сцапала со стола пухленький мешочек с золотом и вспорхнула с кресла.

— Опять к Криспину? — приуныл призрак, не жаловавший дракона, а может быть, в какой-то мере ревновавший эльфийку к тому уважительному вниманию, какое она оказывала покалеченному травнику, и к той теплоте, с какой общалась с ним.